Неточные совпадения
Правда, часто, разговаривая с мужиками и разъясняя им все выгоды предприятия, Левин
чувствовал, что мужики слушают при этом только пение его голоса и знают твердо, что, что бы он ни говорил, они не дадутся ему в обман. В особенности
чувствовал он это, когда говорил с самым умным из мужиков, Резуновым, и заметил ту игру в глазах Резунова, которая ясно показывала и насмешку над Левиным и твердую
уверенность, что если будет кто обманут, то уж никак не он, Резунов.
Но каждый раз, присутствуя на собраниях, он
чувствовал, что раздраженные речи, сердитые споры людей изобличают почти в каждом из них такое же кипение тревоги, такой же страшок пред завтрашним днем, такие же намерения развернуть свои силы и отсутствие
уверенности в них.
Он вспомнил это тотчас же, выйдя на улицу и увидав отряд конных жандармов, скакавших куда-то на тяжелых лошадях, — вспомнил, что подозрение или
уверенность Никоновой не обидело его, так же, как не обидело предложение полковника Васильева. Именно тогда он
чувствовал себя так же странно, как
чувствует сейчас, — в состоянии, похожем на испуг пред собою.
Он не докончил свою мысль,
почувствовав легкий приступ презрения к Лидии. Это очень утешило его. Он заснул с
уверенностью, что узел, связывавший его с Лидией, развязался. Сквозь сон Клим даже подумал...
Клим огорченно
чувствовал, что Кутузов слишком легко расшатывает его
уверенность в себе, что этот человек насилует его, заставляя соглашаться с выводами, против которых он, Клим Самгин, мог бы возразить только словами...
Каждым движением и взглядом, каждой нотой она заставляла
чувствовать ее
уверенность в неотразимой силе тела.
И не спеша, люди, окружавшие Самгина, снова пошли в Леонтьевский, оглядываясь, как бы ожидая, что их позовут назад; Самгин шел,
чувствуя себя так же тепло и безопасно, как
чувствовал на Выборгской стороне Петербурга. В общем он испытывал удовлетворение человека, который, посмотрев репетицию, получил
уверенность, что в пьесе нет моментов, терзающих нервы, и она может быть сыграна очень неплохо.
Опускаясь на колени, он
чувствовал, что способен так же бесстыдно зарыдать, как рыдал рядом с ним седоголовый человек в темно-синем пальто. Необыкновенно трогательными казались ему царь и царица там, на балконе. Он вдруг ощутил
уверенность, что этот маленький человечек, насыщенный, заряженный восторгом людей, сейчас скажет им какие-то исторические, примиряющие всех со всеми, чудесные слова. Не один он ждал этого; вокруг бормотали, покрикивали...
И вот ей не к кому обратиться! Она на груди этих трех людей нашла защиту от своего отчаяния, продолжает находить мало-помалу потерянную
уверенность в себе,
чувствует возвращающийся в душу мир.
Она опять походила на старый женский фамильный портрет в галерее, с суровой важностью, с величием и
уверенностью в себе, с лицом, истерзанным пыткой, и с гордостью, осилившей пытку. Вера
чувствовала себя жалкой девочкой перед ней и робко глядела ей в глаза, мысленно меряя свою молодую, только что вызванную на борьбу с жизнью силу — с этой старой, искушенной в долгой жизненной борьбе, но еще крепкой, по-видимому, несокрушимой силой.
Нехлюдов же, не говоря о досаде, которую он испытывал за то, что зять вмешивался в его дела с землею (в глубине души он
чувствовал, что зять и сестра и их дети, как наследники его, имеют на это право), негодовал в душе на то, что этот ограниченный человек с полною
уверенностью и спокойствием продолжал считать правильным и законным то дело, которое представлялось теперь Нехлюдову несомненно безумными преступным.
Спокойный вид Дерсу,
уверенность, с какой он шел без опаски и не озираясь, успокоили меня: я
почувствовал, что тигр не пойдет за нами и не решится сделать нападение.
Не
чувствуя ни малейшей потребности устремляться в неизведанные сферы и даже не имея понятия о подобных сферах, он легко избегал ошибок, свойственных выспренним умам, и всегда имел под руками готовый афоризм, под сению которого и укрывался, в полной
уверенности, что никто его там не найдет.
Но стоит мне
почувствовать неистинность и неверность такого рода веры, чтобы у меня укрепилась вера и
уверенность, всякое сомнение исчезло.
Человек огромного самомнения может себя
чувствовать слитым с окружающим миром, быть очень социализированным и иметь
уверенность, что в этом мире, совсем ему не чуждом, он может играть большую роль и занимать высокое положение.
Этот неудачный маневр, во — первых, внушил нам большое презрение, а во — вторых, вселил
уверенность, что по каким-то причинам Уляницкий скрывает от матери происшедшее между нами столкновение. А скрывает — значит признает себя виновным. С этой стороны мы
почувствовали себя вполне обеспеченными, и у нас началась с Уляницким формальная война.
Были два дня, когда
уверенность доктора пошатнулась, но кризис миновал благополучно, и девушка начала быстро поправляться. Отец радовался, как ребенок, и со слезами на глазах целовал доктора. Устенька тоже смотрела на него благодарными глазами. Одним словом, Кочетов
чувствовал себя в классной больше дома, чем в собственном кабинете, и его охватывала какая-то еще не испытанная теплота. Теперь Устенька казалась почти родной, и он смотрел на нее с чувством собственности, как на отвоеванную у болезни жертву.
Однажды я заснул под вечер, а проснувшись,
почувствовал, что и ноги проснулись, спустил их с кровати, — они снова отнялись, но уже явилась
уверенность, что ноги целы и я буду ходить. Это было так ярко хорошо, что я закричал от радости, придавил всем телом ноги к полу, свалился, но тотчас же пополз к двери, по лестнице, живо представляя, как все внизу удивятся, увидав меня.
Не из одной же ненависти к Аглае, опять-таки, могла произойти эта
уверенность: Настасья Филипповна несколько глубже умела
чувствовать.
Хотя печальное и тягостное впечатление житья в Багрове было ослаблено последнею неделею нашего там пребывания, хотя длинная дорога также приготовила меня к той жизни, которая ждала нас в Уфе, но, несмотря на то, я
почувствовал необъяснимую радость и потом спокойную
уверенность, когда увидел себя перенесенным совсем к другим людям, увидел другие лица, услышал другие речи и голоса, когда увидел любовь к себе от дядей и от близких друзей моего отца и матери, увидел ласку и привет от всех наших знакомых.
Когда я проснулся, было уже очень поздно, одна свечка горела около моей кровати, и в комнате сидели наш домашний доктор, Мими и Любочка. По лицам их заметно было, что боялись за мое здоровье. Я же
чувствовал себя так хорошо и легко после двенадцатичасового сна, что сейчас бы вскочил с постели, ежели бы мне не неприятно было расстроить их
уверенность в том, что я очень болен.
Подъезжая около пяти часов к дому, который занимали Николаевы, Ромашов с удивлением
почувствовал, что его утренняя радостная
уверенность в успехе нынешнего дня сменилась в нем каким-то странным, беспричинным беспокойством.
На дачном танцевальном кругу, в Химках, под Москвою, он был ее постоянным кавалером в вальсе, польке, мазурке и кадрили, уделяя, впрочем, немного благосклонного внимания и ее младшим сестрам, Ольге и Любе. Александров отлично знал о своей некрасивости и никогда в этом смысле не позволял себе ни заблуждений, ни мечтаний; но еще с большей
уверенностью он не только знал, но и
чувствовал, что танцует он хорошо: ловко, красиво и весело.
Слова Годунова также пришли ему на память, и он горько усмехнулся, вспомнив, с какою
уверенностью Годунов говорил о своем знании человеческого сердца. «Видно, — подумал он, — не все умеет угадывать Борис Федорыч! Государственное дело и сердце Ивана Васильевича ему ведомы; он знает наперед, что скажет Малюта, что сделает тот или другой опричник; но как
чувствуют те, которые не ищут своих выгод, это для него потемки!»
Я уже прочитал «Семейную хронику» Аксакова, славную русскую поэму «В лесах», удивительные «Записки охотника», несколько томиков Гребенки и Соллогуба, стихи Веневитинова, Одоевского, Тютчева. Эти книги вымыли мне душу, очистив ее от шелухи впечатлений нищей и горькой действительности; я
почувствовал, что такое хорошая книга, и понял ее необходимость для меня. От этих книг в душе спокойно сложилась стойкая
уверенность: я не один на земле и — не пропаду!
С неизреченным злорадством набрасываются эти блудницы на облюбованную добычу, усиливаясь довести ее до степени падали, и когда эти усилия, благодаря общей смуте, увенчиваются успехом, они не только не
чувствуют стыда, но с бесконечным нахальством и полнейшею
уверенностью в безнаказанности срамословят: это мы сделали! мы! эта безмолвная, лежащая во прахе падаль — наших рук дело!
Все светлело в мозгу, и вдруг без всяких учебников, без советов, без помощи я сообразил —
уверенность, что сообразил, была железной, — что сейчас мне придется в первый раз в жизни на угасающем человеке делать ампутацию. И человек этот умрет под ножом. Ах, под ножом умрет. Ведь у нее же нет крови! За десять верст вытекло все через раздробленные ноги, и неизвестно даже,
чувствует ли она что-нибудь сейчас, слышит ли. Она молчит. Ах, почему она не умирает? Что скажет мне безумный отец?
Мы потеряли спокойное настроение духа и начали чаще осведомляться о нашем положении у лакея и у кучера, которые давали нам ответы неопределенные и нетвердые. Они старались внушить нам
уверенность в нашей безопасности, но, очевидно, и сами такой
уверенности в себе не
чувствовали.
Атлеты пошли друг другу навстречу. Ребер приближался быстрыми, мягкими и упругими шагами, наклонив вперед свой страшный затылок и слегка сгибая ноги, похожий на хищное животное, собирающееся сделать скачок. Сойдясь на середине арены, они обменялись быстрым, сильным рукопожатием, разошлись и тотчас же одновременным прыжком повернулись друг к другу лицами. И в отрывистом прикосновении горячей, сильной, мозолистой руки Ребера Арбузов
почувствовал такую же
уверенность в победе, как и в его колючих глазах.
Но в настоящую минуту к его искусству присоединилась и сама природа: он
чувствовал, что настроен, что его что-то влечет;
чувствовал в себе полнейшую и победительную
уверенность, что через несколько минут все эти глаза будут обращены на него, все эти люди будут слушать только его одного, говорить только с ним, смеяться только тому, что он скажет.
И,
чувствуя зависть к этому вольному человеку, к его
уверенности в своей правоте, он встал, вздохнул и хотел пойти домой.
Я противопоставляю два различных мироощущения, два навыка мысли, две души. Основная сущность их — одинакова, — стремление к добру, красоте жизни, к свободе духа. Но по силе целого ряда сложных причин большинство человечества еще не изжило древнего страха перед тайнами природы, не возвысилось до
уверенности в силе своей воли, не
чувствует себя владыкой своей планеты и не оценило сущности деяния как начала всех начал.
То самое, что огорчает нас и кажется нам тем, что мешает нам исполнить наше дело жизни, то самое и есть наше дело жизни. Тебя мучат бедность, болезнь, клевета, унижение. Стоит тебе только пожалеть себя, и ты
почувствуешь себя несчастнейшим из несчастных. Но стоит только понять, что то дело жизни, которое ты призван делать, состоит именно в том, чтобы в бедности, болезни, унижении прожить наилучшим образом, и тотчас же вместо уныния и отчаяния ты
почувствуешь бодрость и
уверенность.
Каждый
чувствует, что он не ничто, в известный момент вызванное к жизни кем-то другим. Отсюда его
уверенность, что смерть может положить конец его жизни, но отнюдь не его существованию.
Живой организм обладает способностью быстро приспособляться, привыкать и принюхиваться к какой угодно атмосфере, иначе человек должен был бы каждую минуту
чувствовать, какую неразумную подкладку нередко имеет его разумная деятельность и как еще мало осмысленной правды и
уверенности даже в таких ответственных, страшных по результатам деятельностях, как педагогическая, юридическая, литературная…
«Не бороться с другими за свое личное благо, не искать наслаждений, не предотвращать страдания и не бояться смерти! Да это невозможно, да это отречение от всей жизни! И как же я отрекусь от личности, когда я
чувствую требования моей личности и разумом познаю законность этих требований?» — говорят с полною
уверенностью образованные люди нашего мира.
И всем им, казалось, так было спокойно, удобно, чисто и легко жить на свете, такое в их движениях и лицах выражалось равнодушие ко всякой чужой жизни и такая
уверенность в том, что швейцар им посторонится и поклонится, и что, воротясь, они найдут чистую, покойную постель и комнаты, и что все это должно быть, и что на все это имеют полное право, — что я вдруг невольно противопоставил им странствующего певца, который, усталый, может быть, голодный, с стыдом убегал теперь от смеющейся толпы, — понял, что таким тяжелым камнем давило мне сердце, и
почувствовал невыразимую злобу на этих людей.
Она произвела на него даже совсем успокоительное действие, он
почувствовал себя не одиноким, в Дарье Николаевне он почему-то видел сильную опору и защиту, и даже удивился, как эта мысль не пришла ему тотчас в голову, как он, любимый такой девушкой, как его ненаглядная Доня, мог чего-либо или кого-либо опасаться, даже тетушки Глафиры Петровны. В его уме возникла
уверенность, что даже для последней борьба с Дарьей Николаевной будет не по силам.
Последняя
уверенность в особенности казалась ей роковой: отказаться от любви неразделенной она еще
чувствовала в себе силы, но если эта любовь пламенно разделяется… Что тогда? Искус становился громадным, почти неодолимым. Но, быть может, Катя и я ошибаемся? Дай Бог, чтобы мы ошибались!
Он почему-то вдруг догадался, и эта догадка мгновенно перешла в
уверенность, что это была она, только что убитая им Екатерина Петровна. Он
почувствовал даже устремленные в его затылок два ее мертвые глаза.
Впрочем, если б она в самом деле могла
чувствовать ко мне что-нибудь, то это что-нибудь происходит в ее сердце единственно от
уверенности, что я жених ее.
«Что́ он теперь? Он сконфужен? Рассержен? Надо поправить это?» — спрашивала она сама себя. Она не могла удержаться, чтобы не оглянуться. Она прямо в глаза взглянула ему, и его близость и
уверенность, и добродушная ласковость улыбки победили ее. Она улыбнулась точно так же, как и он, глядя прямо в глаза ему. И опять она с ужасом
чувствовала, что между ним и ею нет никакой преграды.
Он был неимоверно тороплив и прежде, чем вдумывался во что-нибудь, уже получал
уверенность, что он это уже понимает; прежде чем брался за дело, он
чувствовал, что оно уже делается.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и
чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений,
уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.